Михаил Колоткин: в Латвии конфронтационная агрессивная культура!

Наш портал уже публиковал интервью с известным сибирским историком Михаилом Николаевичем Колоткиным. Оно было посвящено новой книге члена-корреспондента Академии наук высшей школы Российской Федерации и академика Сибирской академии политических наук: «Социально-политическая история балтийских поселенцев Сибири (1917 — середина 1930-х гг.» Мы получили немало откликов и предложений продолжить разговор. Сегодня речь пойдет о жизни балтийских диаспор в Сибири в 20-х годах ХХ века.

-- Ваше исследование имеет более широкие хронологические рамки — вплоть до середины 30-х годов, не так ли?

-- Совершенно верно. Ситуация не была неизменной: в стране проходили политические и экономические процессы, которые не могли не повлиять как на развитие самой Сибири, так и людей ее населявших. В том числе, и национальных диаспор, конечно.

Я приведу такой пример. 18 июня 1926 года был принят декрет Совнаркома РСФСР «По докладу народного комиссариата просвещения о просветительской работе среди национальных меньшинств» — там в качестве главных задач подъема культурного уровня национального населения были названы: расширение сети школ первой ступени, увеличение числа дошкольных учреждений и укрепление кадрового состава преподавателей.

-- Этот декрет имел практические последствия?

-- Конечно, в Сибири к этой работе приступили в 1927 году. Обследование выявило наличие в Сибирском крае 27 эстонских, 25 латышских и 16 латгальских школ. Но если у латышей имелось 39 учителей, то в латгальских школах только 11. Поэтому в пяти латгальских школах преподавание вели русские учителя, а три школы за неимением педагогов пришлось закрыть. Относительно благополучной ситуация со школами была в Ачинском и Томском округах, где имелось соответственно 8 и 6 школ, в том числе одиннадцать школ первой ступени.

В июне 1927 году состоялось первое краевое совещание по работе среди национального населения. Оно проходило под знаком дифференциации в культурной работе, чтобы «наряду с усиленным обслуживанием более отсталых из них, было бы обеспечено неуклонное углубление и расширение просветительской работы и в среде культурно развитых», к которым относились и выходцы из Балтии.

«Кажется, простое дело — подсчет детей с русско-латышским населением, — писал А. Розин, — не так уж мудрено условиться относительно селений… но латышские ребята часто не выделены в особые группы, хотя обследователи насчитали этих детей больше, чем требуется для нагрузки групп». Проблем было немало.

-- Какая из них была наиболее существенной?

-- Серьезной помехой в деле образования в течение всего рассматриваемого периода был большой отсев учащихся из бедных семей, а также массовый отток школьников весной и осенью для участия в сельхозработах. Данное обстоятельство нужно иметь в виду и сейчас. Массовое насаждение «фермерских» хозяйств ведет к прекращению учебы детей этой категории населения после получения начального образования и к прогулам, обусловленным необходимостью помогать родителям.

Как это выглядело во второй половине 20-х — первой половины 30-х годов можно судить по следующим примерам. К маю 1933 года, судя по сообщениям из Асиновского района, общий отсев учащихся достигал 13%, а по отдельным школам доходил до 45−50%. В ряде национальных школ Тарского района к апрелю того же года посещаемость снизилась до 70%. Местная администрация, решая хозяйственные вопросы, часто официально разрешала пропускать задания. Один из председателей колхоза открыто заявлял: «Своих детей в школу не пущу. Детский труд у нас заменяет взрослых рабочих. Работа для нас важнее грамоты».

В целом средний уровень отсева по Западно-Сибирскому краю в 1933--1934 учебном году оставался высоким. Школу бросали около четверти учащихся. В национальной школе из каждых 100 первоклассников через четыре года оставалось 59 учеников.

-- А деньги на национальные школы выделялись?

-- Серьезной проблемой функционирования национальных школ в конце 1920-х годов являлось именно их финансирование. Форсированная индустриализация привела к резкому снижению кредитования народного образования. Поэтому на местах вели поиск альтернативных источников финансирования образования, какими стали внебюджетные поступления на добровольной основе (самообложение), покрывавшие четверть всех расходов на начальную школу.

Например, в эстонских поселениях Омского округа в 1928/1929 хозяйственном году собрали на школу за счет самообложения 5450 рублей. Национальное крестьянство охотно откликнулось на призыв помочь делу культурного развития. Население активно участвовало в строительстве школьных зданий, заготовке топлива. На сельских сходах принимались решения о проведении самообложения на нужды просвещения.

-- Активно шли дети в школы?

-- В Сибири в 1927—1929 годах проводились мероприятия по обеспечению общедоступности школы при добровольном ее посещении. А со второй половины 1929 года в наиболее подготовленных районах Сибири стал всеобуч. К 1929−1930 годах в Сибири сеть школ первой ступени только по латгальским населенным пунктам составила 27. Однако проблема заключалась в том, что это были в своем большинстве школы-трехлетки. Наркомпрос же требовал, чтобы национальные школы предусматривали обязательный пятилетний срок обучения.

А существующие школы не могли вместить всех желающих. Средний уровень охвата среди латышей Омского округа в 1927/1928 учебном году достигал 71%, у эстонцев -- 88%, а у эстонцев Славгородского округа почти 100%. В целом по Сибирскому краю к середине 1930 г. среди западных поселенцев было охвачено всеобучем 70−75% детей, что, надо отметить, являлось в пределах РСФСР очень высоким показателем.

-- Как обстояли дела с учителями? Кадров тогда везде не хватало…

-- Острой была эта проблема. В 1929 году в Сибири было всего 27 учителей- латгальцев, но лишь три человека из них были со специальным образованием. Остальные учительские вакансии занимали люди с низшим образованием, выпускники совпартшкол и просто выдвиженцы из числа бывших учеников. Но в 1931 году при Ачинском педагогическом техникуме было создано латгальское отделение, на котором обучалось около 90 учащихся. Одновременно через краткосрочные учительские курсы при техникуме прошли переподготовку и повысили квалификацию почти все работающие учителя — латгальцы. К 1935 году на латгальском отделении обучалось уже 125 человек.

Западно-Сибирский крайисполком в 1932 году учредил штаты межрайонных национальных школьных инструкторов — методистов. Для латгальцев один инструктор приходился на 50 школ. Конечно, это было очень мало, однако все же позволяло вести всю школьную работу в латгальских деревнях.

-- Главной задачей было победить неграмотность?

-- Исполкомы Советов разработали планы ликвидации неграмотности среди отдельных национальностей с указанием конкретных сроков. По Западной Сибири намечалось закончить ликвидацию неграмотности среди западных национальностей к октябрю 1931 года, а в Восточной Сибири — к октябрю 1932 года. Задача была вполне реальной, так как в 1928 году неграмотность среди взрослого населения, к примеру, у латышей Омского округа составляла 20%, а у эстонцев — 15%.

Для реализации этой задачи Западно-Сибирский крайисполком утвердил штаты межрайонных национальных инструкторов-методистов для 40 латышских, 57 эстонских и 50 латгальских школ, имеющихся в крае, предварительно организовав для них двадцатидневные курсы переподготовки. На совещании редакторов национальных газет было решено развернуть сеть национального радиовещания для просветительной деятельности. Вскоре стали выходить передачи три раза в месяц по 45 минут.

-- Учебники пришлось создавать на местах?

-- На краевом совещании западных национальностей, которое состоялось 15 февраля 1930 года в Новосибирске, латгальская делегация остро поставила вопрос о составлении учебников для латгальских школ первой ступени и об организации пунктов ликвидации неграмотности.

В ходе дискуссии было решено сконцентрировать усилия на первых порах на составлении двух учебников -- для школ первой ступени и для ликпунктов. При этом отмечалось, что учебники должны быть составлены на сибирском материале. Работу возглавила комиссия, куда вошли от редакции газеты «Тайснейба» В. Аболин и два опытных педагога — Ю. Вуцан и С. Загорский.

Наладилось издание учебной литературы. В плане издания латгальских учебников, утвержденных президиумом Западно-Сибирского комитета по делам издательства 8 мая 1934 года, значилось 10 наименований, общим тиражом 12,5 тысяч экземпляров. В числе авторов «Арифметики» были Ероман и Гровер. «Книгу для чтения» и «Грамматику» составлял Дацкевич, «Географию» — Лоц, «Обществознание» — Межуль, «Естествознание» — Юргель. К этой работе активно подключились крайогиз и типография, которым было поручено «обратить особое внимание на улучшение качества оформления учебников».

Напряженный труд людей, от которых зависела судьба учебников, увенчался успехом. К новому 1934/1935 учебному году было издано свыше 15 учебников по различным дисциплинам для латгальских школ. Что касается эстонцев, то эта задача для них была практически решена еще в 1931 году. Так, по данным краевого совещания национальностей Сибири эстонские дети были обеспечены учебной литературой на 94% -- это очень высокий показатель.

-- Проблему учительских кадров тоже решили?

-- Еще в начале 1935 года в сводном балансе по педагогическим кадрам Западно-Сибирского края отмечался недостаток 23 учителей, в то время как у эстонцев дефицит составил два педагога, а у латышей учительский корпус был полностью укомплектован. Однако уже к началу нового учебного года прибыли подготовленные в центральных и сибирских учебных заведениях специалисты: четыре выпускника Коммунистического университета национальных меньшинств Запада, четырнадцать из Ачинского педтехникума и десять выпускников совпартшкол.

Направленный для проверки и контроля состояния народного образования в среде балтийских поселенцев инспектор крайоно С. Южаков, посетив ранее недоукомплектованные школы, с удовлетворением отмечал: «Потребности в педагогических кадрах для начальных школ нет».

О признании проделанной работы в Сибири можно судить по тому факту, что по результатам Всесоюзного конкурса латышских и латгальских школ в 1934 году четыре школы были признаны победителями и удостоены денежных премий! Так, латгальская Окуневская неполная средняя школа была отмечена за полный охват всех детей школьного возраста, успехи в учебной и воспитательной работе. Широкую известность в Сибири имели новаторы- педагоги — заведующий Акимо-Анненской начальной школой Залян, преподаватель Витебской неполной средней школы Змилтень, директор Бороковскои неполной средней школы Плоцинь, преподаватель Креславскои начальной школы Крепш.

-- То есть, по сути дела, за пять лет произошел качественный скачок в деле народного образования балтийских народов в Сибири.

-- Да. И об этом говорят цифры. Успеваемость учеников в школах составляла в среднем 94%, а посещаемость — 95%. Выборочное обследование, проведенное в 1935 году в десяти школах, показало, что там имелось всего 26 второгодников. Здесь активно работали драматические, хоровые и физкультурные кружки.

Нужно сказать еще и о такой форме просвещения, как изба-читальня. Складывающаяся сеть изб-читален в балтийских поселениях, особенно там, где население размещалось компактно, дополнялась крестьянскими красными уголками. Предоставление бесплатно или за договорную сумму. крестьянское личное жилище превращалось в своеобразный культурный центр. В них работники, так называемые «красноугольники» или «красные чтецы», проводили занятия, пропагандировали последние государственные и партийные решения.

Важным элементом в латышской, латгальской и эстонской деревне стала агрономическая учеба, в задачу которой входило приобретение навыков работы в новых условиях, пропаганда сельскохозяйственной кооперации. Здесь на практических занятиях демонстрировались передовые приемы хозяйствования, навыки работы с поступающей сельскохозяйственной техникой, организовывались выставки.

Постепенно был налажен выпуск литературы на языках балтийских народов. Большую работу в этом плане проделало общесоюзное общество «Прометей», имевшее эстонское, латышское и латгальское отделения.

-- А театр? Такую идею ведь долго обсуждали…

-- Латгальский межколхозный театр был создан в ноябре 1934 года по инициативе просветительского «Прометей» и редакции «Тайснейба». Местом дислокации труппы стал город Ачинск Красноярского края.

Первым режиссером назначается П. Липен, которого вскоре сменила В. Спогис, а директором Д. Цируль. Творческий коллектив первоначально состоял всего из восьми артистов и пополнялся из рабочей и колхозной молодежи. В репертуаре были спектакли на русском и латгальском языках, песни, частушки, народные танцы, исполнение стихов латышских, латгальских, российских поэтов. Действовал струнный оркестр.

Только за год работы после своего создания театр обслужил все латгальские колхозы Западно-Сибирского и Красноярского краев, дал 196 спектаклей и 80 концертов, на которых присутствовало свыше 25 тысяч зрителей. Артисты проехали по сибирскому бездорожью свыше 4 тысяч километров, обслужили 15 районов, 86 латгальских, 9 латышских, 20 русских, а также литовские, немецкие и татарские колхозы, 8 совхозных ферм и бригад.

Помимо чисто театральной работы, артисты выпустили 36 стенных и 28 «живых» газет, прочитали 72 лекции по общественно-политической проблематике, организовали 16 деревенских драмкружков. Своей деятельностью театр быстро приобрел широкую популярность и вызвал большой интерес населения.

-— Когда мы с Вами говорим о истории балтийских диаспор в Сибири, то невольно хочется сказать и о положении русской общины в Латвии сегодня. То, что происходит там, не имеет никакого отношения к демократии. Скорее, там все происходит ровно наоборот, чем-то, о чем мы с вами говорили.

-- Я согласен с Вами. Во многом это связано с тем, что в некоторых бывших советских республиках, и, в частности, в Латвии утвердилась конфронтационная политическая культура, несущая в себе нетерпимость к представителям других наций. Это, на мой взгляд, сильно упрощенный подход, который не имеет будущего. По сути -это тупик, который приводит к росту межэтнической напряженности как на личностном, так и на институциональном уровне. Важно помнить, что мир изменился, в условиях глобализации он стал более открытым.

Мы по-прежнему живем, придерживаясь дихотомии «свой"-"чужой», преимущественно этнической интерпретации, хотя тенденция настоящего и будущего мироустройства в качестве основных ориентиров развития предусматривает растворение национально-государственных суверенитетов, опору не на этнические, а общечеловеческие ценности. Принцип «разделяй и властвуй» и сегодня очень активно используется политической элитой. Латвийские власти в этом смысле не являются исключением.

Я — оптимист. Верю в то, что многонациональное латвийское общество в конечном счете обретет мир и согласие.