Когда Европа освободится от русофобии?

Выстрел из гранатомёта по польскому консульству, прогремевший в Луцке в ночь на 29 марта 2017 г., поставил очередную меридиональную отметину на рубежах материкового противостояния. Последовавшая за этим событием очередная навязчивая попытка польских СМИ вновь отвлечь на воспоминания о якобы русской вине за авиакатастрофу «борта № 1» Польши под Смоленском не оставила шансов усомниться в русофобской подоплёке происходящих провокаций.

А взгляд на Материк с высоты ушедших тысячелетий и грядущих перспектив открывает нам извечную борьбу объединяющей культурной Традиции за освобождение из противостояния идеализируемого Запада уничижаемому им Востоку.

Для всех ухватившихся за трансатлантические цепи в очаровании от англосаксонского мира, наиболее ярким образом которого стал интеллектуал и «настоящий джентльмен» Шерлок Холмс — герой, однако, литературный, — это очарование всегда служило оборотной стороной того кривого пропагандистского зеркала, что вот уже четвёртое столетие предлагается «коллективным Западом» интеллигенции восточной, в первую очередь, русской и российской. Мол, поглядите, какие вы. А мы, «просвещённые британцы», — во какие! Как мистер Шерлок Холмс. Или реальный сэр Исаак Ньютон. И даже великий Михайло Ломоносов в своих стихах не удержался от образа будущих светлых умов Руси именно как образа наших «Невтонов».

Идеализация достижений и всей жизни европейского Запада в его культивируемых стереотипах, действительно, шла рука об руку с отрицающим искажением (хотя и с присвоением) всего восточного, особенно — славянского и, всего более, русского.

Например, германская историография и вовсе приложила колоссальные и, увы, небезуспешные усилия к надуманному отделению от славянства древних русов (этногенетически, праславян) и, более того, к почти повсеместному утверждению в литературе сугубо воображаемых германских «приоритетов» в древнерусской династической государственности. Конечно, в глубине подобных политизированных искажений и наглой предвзятости — давнее соперничество за влияние на Материк. Но насколько давнее? Неужели только со времён имперских? И нет ли какого-то древнего, «генетического» страха перед «русским медведем»? Ведь помимо меркантильной борьбы только многовековыми ментальными стереотипами можно объяснить столь частые, нерационально агрессивные вспышки русофобии в Западном мире.

Только ревностью к праславянским (сиречь позднеантичным древнерусским) самоназваниям и священным наименованиям объясняются надуманные лингвистические версии происхождения западных сакральных топонимов, таких как «Варшава», — якобы от дважды озвученного и сокращённого, да ещё в притяжательное прилагательное, имени «Вартислав». Это при том, что по крайней мере с XIV века известны изображения главного символа этой местности и города, ставшего польской столицей: Варшава — русалка.

Только австрийские гиды способны именовать речку Ведунью, созвучную названию Вены, якобы «кельтской» речкой, а первоначальное позднеантичное название австрийской столицы — «Вендобона» трактовать как наследие якобы исключительно «кельтических» таврисков времён Римской империи, — тем паче, австрийским гидам никто и не возражает. Правда, откровеннее немцы: назвавшись в своё время «Священной Римской империей германского народа», они всё-таки не отрицают, что Дрезден — это славянская Дряждана, а Бранденбург — славянский Бранибор…

Что же англосаксы? Присвоив себе имя покорённых и почти уничтоженных «кельтических» бриттов (аутентично — «братов», носивших широкие штаны «браки», судя по античным текстам вроде Диодора Сицилийского), англосаксы столетиями тщательно указывают на чужие государства как якобы «тюрьмы народов». А то, что древние шотландцы (скотты), материковые галлы (колты) и причерноморские сколоты, званые огульно «скифами», вместе с «винделиками» таврисками, поклонявшимися богине Орс от Дуная до Крыма — всё это один народ, разобщённый германскими племенами, — обо всём этом «просвещённые британцы» умалчивают или, в лучшем случае, относят к якобы мифологизированной «изжитой» древности. А то культовое имя, которое объединяло — а значит и способно объединить — весь Материк, произносят «Раша». По-английски звучит как «стремительный натиск». В общем, будто бы ужасная угроза.

Впрочем, изначальное самоназвание первого сербского княжества — Рашка, а название первой столицы сербов — именно Раша, ныне объект Всемирного наследия ЮНЕСКО Старый Рас (в городе Нови-Пазар, т. е. Новый Базар, что весьма символично, ибо характерно для квази-культурной европейской «движухи» со Средневековья). Бережно сохранённое пражскими языковедами в старославянском словаре, исходное слово «РСА» как «рождение», «рождество» соотносилось с образом Матери-Богородицы народа-богоносца, и многочисленные схожие топонимы — гидронимические, градонимичные и прочие «кальки», разнесенные по Материку древними предками славяно-русского сообщества, соединившего несколько этнокультурных потоков в одну Созидательную Традицию, — всё это наверняка не даёт покоя апологетам воображаемой западной, прежде всего германской, «исключительности».

Между тем, даже германские мифы, собранные в Эдду (то есть о происхождении), напоминают, что германец Один-Вотан и славянин Вели-Велес были братьями. Однако образы единения, взывающие из общего прошлого к совместному будущему, неправедно пленены политическим стереотипом насаждаемой русофобии.

Можно понять польские обиды и польскую ревность к России, помноженную на старинную шляхетскую «сарматскую» моду и специфические геральдические традиции, потворствующие гордыне «панов» тиражированием «коллективных» гербов (зачастую — с геометризацией древних знаков Поднепровья и Причерноморья, т. е.родовых знаков если не сугубо древнерусских, то как минимум общих).

Но трудно понять современную, в XXI веке, стереотипную манеру нагнетания противоречий и вытаскивания «шкафных скелетов» вместо поиска общих знаменателей, — хотя бы таких, как общий Отчий Материк. Он всё равно вернёт свою Созидательную Традицию.

Раньше таковая была высвобождаема только очередной победой объединённого российского оружия над очередным настоящим агрессором, выращенным Западом, — как в 1812—1815 или в 1941—1945 годах. Теперь же к преодолению ментального русофобского плена стоит присоединиться всем, кто в совместном творчестве заинтересован больше, чем в добавочной стоимости на производстве вооружений и переделе остальных рынков материкового «базара».