« Декабрь, 2024 »
Пн Вт Ср Чт Пт Сб Вс
25 26 27 28 29 30 1
2 3 4 5 6 7 8
9 10 11 12 13 14 15
16 17 18 19 20 21 22
23 24 25 26 27 28 29
30 31 1 2 3 4 5
ПОСЛЕДНИE КОММЕНТАРИИ

В США обвинили Путина, Россию и русских в нежелании достичь мира на Украине

А мир с фашистами и НАТО под боком и не является нашей целью...

Валерий

В США обвинили Путина, Россию и русских в нежелании достичь мира на Украине

Мир возможен, только тогда, когда все  укронацисты сдохнут.

форпост

Что произошло бы, если бы РФ не начала специальную военную операцию 24 февраля?

Совершенно верно, тактическийядерный удар по Киеву.

Alex

Пол Крэйг Робертс: Признает ли Россия наконец реальность?

Враг 3 месяца кошмарит целую область, о какой успешности "лидера" вообще может идти речь?

Виктор

Путин может ликовать: раскол в западном лагере углубляется

Не над чем ликовать. Против России, они всегда едины.

Виктор

Что произошло бы, если бы РФ не начала специальную военную операцию 24 февраля?

сказал Владимир Жириновский.

Лисичка

Курск стал самым большим кладбищем в истории ВСУ

Привет

Игорь

500 секунд правды об Украине. Вместо гимна реквием. Миф пятый

Вой свинячий, а не гимн.

Шамиль

Все, что вам нужно знать о конфликте в Украине

Одним словом - СОПЛЕЖУЙ.

Шамиль

Все, что вам нужно знать о конфликте в Украине

Чувак, ты извини, конечно. Но эта понюшка дихлофоса явно была тебе лишней...

Иван

Все, что вам нужно знать о конфликте в Украине

В Кремле изобрели новое глобальное оружие - смертельный луч поноса.

Иван

Бахтиер Эргашев: Ключевое слово в Узбекистане сегодня – открытость

Сегодня Узбекистан привлекает особое внимание многочисленных экспертов, аналитиков и политологов: в стране происходят перемены, которые могут очень сильно изменить ее облик. Поворот республики к открытости стал для многих откровением и даже полной неожиданностью, но все констатируют: это работает!

О переменах в Узбекистане нам рассказал директор Центра исследовательских инициатив Man’o, известный аналитик Бахтиер Эргашев:

– Узбекистану очень повезло с президентом. Не будем вспоминать о том, что было до 1991 года – отметим, что при Шарафе Рашидове сформировалась элита, в том числе, и научная, и творческая. Экономика современного типа во многом сформировалась именно в то время. Поэтому сегодня и стоят памятники Рашидову.

Ислам Каримов выполнял другую историческую миссию. Он восстановил трехтысячелетнюю традицию нашей государственности, сформировал её основы. Можно спорить, что сделано и что не сделано, но именно тогда были заложены многие серьезные вещи, определившие развитие Узбекистана во всех сферах. Были ошибки, появился определенный разрыв между государством и человеком. Общество не имело институтов влияния на государственную службу. Это нужно признать.

В чем же заключается миссия нового президента Узбекистана? Пришел человек, который понимает, что было сделано на предыдущем этапе, который начал реальные реформы. Мне очень нравится, что он, хвала Аллаху, не гуманитарий, а инженер. Он был губернатором двух областей, был премьер-министром на протяжении 13 лет. Главное – в нем нет горбачевщины: желания заболтать, выболтать, отболтаться…

– У президента Мирзиеева есть своя команда?

– Несомненно, что за 13 лет работы премьером у него сформировалась определенная команда – те, кто с ним работал, кому он доверяет. Сейчас большая часть этих людей работает в администрации президента. Все они понимают главное: стране нужно изменить модель! До этого ставка была на модель самодостаточности, ставя во главу угла импортозамещение. Все хотели делать сами, а сегодня от такого подхода отказались и перешли к модели экспортоориентированного развития. Мы должны открываться. Ключевое слово сегодня – открытость: и в внешнеэкономической деятельности и во внешней политике.

– Общество нормально восприняло такую смену курса?

– Общество было готово. В обществе был запрос на большую открытость: ну, трудно 30-миллионной стране закрыться – нужно открываться миру. Президент это понимал, потому и начались перемены: экспортоориентированное развитие экономики, внешняя политика открытости с упором на Центральную Азию, формирование пояса добрососедства. Пошли разговоры о ЕАЭС и ВТО.

У нас в стране сформировался класс предпринимателей, которому рынка в 30 миллионов уже мало. В 2018 году экспорт узбекского текстиля в Казахстан превзошел китайский экспорт! В Южной Киргизии наши производители мебели смогли потеснить с рынка китайцев, сейчас эта продукция уже идет и в Казахстан. Не имея ни одного кубометра леса и получая его из России, начали вытеснять своей мебельной продукцией китайские аналоги из соседних республик. Все это характерные примеры.

– Что главное изменилось в политике?

– Лично для меня, главное – создан канал прямого общения президента с народом через виртуальные приемные президента. За три года он-лайн были приняты 2,4 млн. обращений от граждан республики. Речь идет обо всем: от замены лампочек в подъездах до проблем строительства жилья. Главное состоит в том, что народ увидел: есть те, кто хочет его выслушать и готов помочь решить его проблемы. Сформировалась связь между руководством страны и народом.

– Много говорят о парламентских выборах, о том, что они заметно отличаются в лучшую сторону от тех, что были раньше.

–Понятно, что телегу под названием «государство» должны тащить три лошади: исполнительная, законодательная и судебная власти. Плохо, если есть один сильный конь (исполнительная власть) и две полудохлых лошадки, которые не тянут реформы (или вернее, плохо тянут). Это были первые парламентские выборы при новом президенте. И они на самом деле разительно отличаются. Сам формат изменений очень правильный. До парламентской реформы 2004 года, у нас парламент работал на сессионной основе, собирался два раза в год, на три дня и принять абсолютно все. Но тогда была другая задача – создать законодательную базу страны с нуля. Сегодня иная задача: создать профессиональный парламент. И это решается. Маленький пример: с каким трудом нам удалось внедрить систему обязательного отчета министров в парламенте. Зачастую никак не удавалось заслушать отчеты министров – так как они зачастую присылали вместо себя своих заместителей. Сегодня такое невозможно представить.

У нас премьера выдвигает партия, получившая большинство на выборах. То есть, фактически, мы имеем правительство парламентского большинства. Нет задачи что-то ломать – нужно наполнить формальные конструкции/институты содержанием. Главная проблема партий сегодня в том, что они пока еще не имеют возможность конкурировать с исполнительной властью по качеству политического и экономического анализа и планирования.

Пока партии несут на себе все недостатки предшествующего этапа. Да, они появились в результате политического инжиниринга, но сегодня они меняются.

Так, есть запрос определенной части населения, прежде всего, городской, на политическую партию с нормальными либеральными приоритетами. 5-6% в крупных городах такая партия получит.

Есть сильнейший запрос на партию консервативно- традиционалистского характера, которая бы противостояла пропаганде подпольных мечетей и проповедников – она бы говорила о светском исламе, о семье, о культуре, национальных ценностях и образовании.

Пять политических партий работают, но нужно прямо сказать, что нынешняя конфигурация не отражает всей палитры.

– У нас много пишут о том, что Узбекистан выбрал некий особый курс и не стремится присоединяться к различным интеграционным проектам. Это так?

– Основные принципы внешней политики Узбекистана сформировались давно: это – сбалансированная равноудаленность от центров сил (Россия, Китай, США) и неучастие в интеграционных объединениях, созданных внерегиональными силами.

Так Узбекистан был против своего вхождения в ЕАЭС, но одновременно и против того, чтобы была создана зона свободной торговли ШОС, которая просто убила бы экономику всех стран ШОС - Китай за полгода снес бы весь малый и средний бизнес всех пяти центральноазиатских государств. Для Узбекистана это имеет принципиальное значение! Но все это было возможно в рамках политики импортозамещения и экономического самообеспечения. А если ты меняешь экономическую модель, то должен менять и приоритеты в политике.

– То есть, и здесь есть перемены?

– Президент страны открыто говорит, что политика меняется, поэтому мы должны обсуждать и обсчитывать все плюсы и минусы. Например, вопрос вхождения в ЕАЭС. Ведь очевидно, что Узбекистану это принесет не только плюсы, но и вызовы. То же самое касается и вопроса о вступлении страны в ВТО.

С моей точки зрения, ЕАЭС – это хорошая организация с большим потенциалом даже при всех сегодняшних ее проблемах. Наверное, Узбекистан может и должен туда вступать, но мы же должны проанализировать, что будет, если мы вступим туда прямо сейчас. Например, речь уже идет о создании единого энергорынка ЕАЭС, а у нас электричество дешевое – это означает, что мы должны подтягивать цены. Но готова ли страна с нынешним уровнем доходов населения к тому, что резко вырастут цены на электроэнергию и на газ?! Ответ очевиден: нет! И тогда те позитивные моменты от вступления в организацию, которые есть, сразу же будут вымыты из общественного сознания. Это нужно?!

Именно по этой причине я являюсь сторонником того, что сначала все надо тщательно взвесить и посчитать. Москва это понимает и ее интересует вопрос: какие отрасли нужно защищать и на сколько лет? Есть в этом вопросе взаимопонимание. Могу сказать, что мой Центр посчитал плюсы и минусы от вхождения в ЕАЭС по шести отраслям. Но ведь их 76 и по всем надо считать!

– Что можно сказать о военном сотрудничестве? Узбекистан ведь вышел из ОДКБ.

– Формально членство Узбекистана в ОДКБ было приостановлено летом 2012 года. Во многом, это результат пассивной роли ОДКБ в известных событиях в Южной Киргизии. Узбекистан – не член ОДКБ, но имеет договоры о союзнических отношениях и о стратегическом партнерстве с Россией. Согласно договоренностям, Узбекистан имеет право покупать российское вооружение по внутрироссийским ценам.

На самом деле, Узбекистану сейчас вне ОДКБ очень комфортно. Узбекистан в серьезных объемах закупает российское вооружение. Недавно были перечислены деньги за покупку 12 вертолетов, рассматривается вопрос о приобретении СУ-30 в количестве 10-12 штук; они хорошо показали себя в Сирии. Закупили также серьезную партию российских «Тайфунов», то есть, модернизация узбекской армии идет за счет российского вооружения. Хотя, например, зенитные ракеты средней дальности ПВО мы закупили в Китае – взяли их изделия, а не обновленные российские «Буки», чтобы и в этом соблюдать хоть какой-то баланс.

В общем, не будучи формально членом ОДКБ, Узбекистан имеет сегодня плотные связи по лини военно-технического сотрудничества и по линии военного планирования. Возможно, что нынешний формат является наилучшим сегодня, поскольку после вступления в ОДКБ снова возникнут вопросы, которые были причинами приостановки членства страны в ОДКБ: каков мандат КСОР, каков механизм голосования и так далее.

– Как складываются отношения Узбекистана с Китаем и США на нынешнем этапе?

– На самом деле, есть зависимость от китайских инвестиций: за последние три года внешний долг республики перед Китаем вырос в три раза. Китай – крупнейший инвестор для многих стран в мире, не только в Центральной Азии. Но Узбекистан не хотел бы попадать в инвестиционную, технологическую и прочую зависимость от Китая. Одностороння зависимость во внешнеэкономической деятельности от одной страны – это очень плохо! При этом, понятно, что у России нет сейчас средств в достаточном объеме, чтобы бороться с китайскими инвестициями.

В мае 2018 года прошла встреча президентов Узбекистана и США. Там были сказаны очень серьезные вещи. После того визита был определенный всплеск американских инвестиций в Узбекистан – в течение полугода по объему американские инвестиции даже превосходили китайские. Но Узбекистан слишком далеко от Америки: купили мы два «Боинга», ну, купим еще три-пять самолетов, несколько сот реанимобилей «Форд» и что дальше? … В целом, надо понимать, что узбекский рынок для США мало интересен. Если бы мы располагались недалеко друг от друга, то, наверное, мы подумали бы над тем, как возить джизакские дыни в США. Но… география – это судьба, как говорил один из основателей геополитики Фридрих Ратцель.

Узбекистан заинтересован в увеличении объема американских инвестиций, но упор сейчас делается на использовании/внедрении американского опыта корпоративного управления, функционирования фондового рынка и ряд других, которые не требуют больших денег, но это тот опыт, которым американцы хотели бы поделиться. Бума американских инвестиций в Узбекистан не будет – никто этого не ожидает. Но понятно, что какие-то связи будут развиваться, чтобы поддерживать баланс интересов, о котором мы говорили.

– Где сегодня в Центральной Азии наиболее велико влияние Китая?

– Мы же понимаем, что самое главное – кто является главным инвестором в экономику страны, кто имеет наибольшее количество совместных предприятий, кто присутствует в стратегических отраслях. Ну, а там, где есть экономическое присутствие, там всегда начинается политика. А там, где политика – там уже и военно-политическое сотрудничество. Исходя из сказанного, картина получается такая: наибольшее китайское влияние, безусловно, в Таджикистане, потом в Кыргызстане, а далее следуют Казахстан и Туркменистан, где у Китая есть большой интерес к богатейшим газовым месторождениям этой страны.

– Говоря о Центральной Азии, нельзя не затронуть афганскую тему. Насколько она чувствительна для Узбекистана?

– Афганистан является головной болью для всех узбекских аналитиков и государственных чиновников. Причина в том, что эта страна реально является источником нестабильности, является коридором для транзита и наркотиков, и террористов. До 2001 года ИДУ сидело в Афганистане и мы имели проблемы на границе. Когда их выгнали в Пакистан, вроде бы все несколько успокоилось, но сейчас возрастает присутствие ИГИЛ, которая выдавливается из Сирии и Ирака. Россия и США успешно ведут борьбу с ИГИЛ, и организации приходится уходить. В лучшем для нас случае они отправятся на Филиппины, центральную Африку или в Ливию, а могут оказаться в Афганистане. Цель у них одна и хороша известна: создание вилаята Хоросан.

Еще в 2015 году они провозгласили необходимость создания такого государства, в которое войдут Афганистан и республики Центральной Азии. Так что, мы имеем проблемы на южном направлении и, наверное, нет другой страны, которая была бы больше заинтересована в афганском урегулировании.

– И что же делать в такой непростой ситуации?

– Варианты создании федерации и даже конфедерации в Афганистане рассматривали всегда. Нынешняя система назначаемых из центра губернаторов – не самый лучший вариант для страны. Навязать Афганистану что-либо невозможно – многие пробовали, но ни у кого не получилось. А сами они пока неспособны прийти к общенациональному консенсусу …

Афганистан де-факто является слабофедеративным государством. Север в ведет самостоятельную политику, восточные регионы в большинстве на Кабул не обращают внимания, на западе страны, в Герате тоже свое мнение… Нужно вырабатывать решения, которые устроят всех. Но именно с этим проблемы.

А все это ведет к тому, что происходит полный раздрай. Чтобы охарактеризовать сегодняшнюю ситуацию в Афганистане, приведу пример с железной дорогой. Узбекские железнодорожники построили дорогу Термез- Мазари-Шариф и колея там составляет 1502 миллиметра. Иран построил 100 километров полотна до Герата с колеей в 1470 мм, а Пакистан собирается строить свою ветку, и там ширина колеи тоже другая…И что будет с транспортной системой, когда все это будет введено в строй?

Вот в такой ситуации всеобщего недоверия и надо вырабатывать новые консенсусные решения. А это очень трудно. А Узбекистан, повторюсь, очень заинтересован в скорейшем мирном урегулировании в Афганистане.

Читайте нас в Telegram

Просмотров : 1980   Комментариев: 0

Автор: Владимир Кузменкин

Дата публикации : 22 января 2020 00:00

Источник: The world and we

Комментарии

НАШ КАНАЛ В ДЗЕНЕ