« Февраль, 2024 »
Пн Вт Ср Чт Пт Сб Вс
29 30 31 1 2 3 4
5 6 7 8 9 10 11
12 13 14 15 16 17 18
19 20 21 22 23 24 25
26 27 28 29 1 2 3
4 5 6 7 8 9 10
ПОСЛЕДНИE КОММЕНТАРИИ

Шествие России по Африке набирает обороты: следующий Сенегал

тоже   потенциальные специалисты Хуснулина?

на рэп стройки

Анкара: если ты и не друг, и не враг, а так

Однозначно. Турецкий и вообще азиатский менталитет труслив.

Игорь

«Крокус» и война: замысел англо-саксонских кукловодов и его реализация

Она такой же исполнитель. 

ВЗ

«Крокус» и война: замысел англо-саксонских кукловодов и его реализация

а не шлепнуть ли нам эту тварь НУЛАНД руками французов а там и байдена сразу если они  уберут трампа

алекс 535

«Крокус» и война: замысел англо-саксонских кукловодов и его реализация

Если верить Конашенкову ВВС Украины уничтожены в перве дни СВО...

Займ

«Крокус» и война: замысел англо-саксонских кукловодов и его реализация

Победа за нами

Геннадий

Ещё раз о денонсации советского-британского Соглашения о рыболовстве

Ну если мы терпилы, то с нами и будут как с терпилами обращаться. А чего мы хотели?

Георгий

Что произошло бы, если бы РФ не начала специальную военную операцию 24 февраля?

Ядерный удар по Киеву. И на этом всё закончить.

Мартин

Будет ли война на Дальнем Востоке?

Ева.выдумаете японцы оставили бы русских на месте?

anna

Третий год СВО: состояние бюджета России позволяет формировать новые армии и корпуса

Разумно

Владимир

Главнокомандующий ВСУ Сырский после потери Авдеевки ушел в запой

это перевод с укроисточника

Лёха

Главнокомандующий ВСУ Сырский после потери Авдеевки ушел в запой

Что значит «временной неудачи», автор? Ты враг или просто балаболка?

Txt

Безопасность Центральной Азии сквозь призму «цветных» революций

20 февраля 2013 года Государственный секретарь США Джон Керри выступая перед студентами Университета Вирджиния в городе Чарлоттствил, штат Вирджиния заявил: «Смелые сотрудники Госдепартамента США … работают в наиболее опасных местах земного шара. Они борются с коррупцией в Нигерии. Они поддерживают верховенство закона в Бирме, они поддерживают демократические преобразования в Кырзахстане (Kyrzakhstan) и Грузии"

Сразу возникает несколько предположений:

Госсекретарь допустил оговорку «по Фрейду» и в планах США перекроить политическую географию Центральной Азии.

Геополитические амбиции США настолько велики, что для них нет принципиального значение, где продвигать мир и демократию: в Кырзахстане, Крокожии или королевствах Средиземья.

Банальное отсутствие профессиональной компетенции.

Все вышеперечисленные гипотезы могут быть верными. В данном случае гадать о хитросплетениях американской политической мысли — дело не благодарное. Более целесообразно перейти к рассмотрению выбранной проблематики исследования.

ЦЕНТРАЛЬНАЯ АЗИЯ В АРХИТЕКТУРЕ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ

Центральная Азия — это особенный регион в архитектуре мировой политики, который неразрывно связан с историей развития человеческой цивилизации, причем с его наиболее утилитарной и практической частью — мировой торговлей. Экономическая значимость Великого Шелкового пути не могла не сказаться на рефлексии английского географа Хэлфорда Маккиндера о детерминантах мирового лидерства в международных отношениях, среди которых Центральной Азии было отведено одно из ключевых мест в логической цепи по захвату и контролю мирового господства. С начала ХХ века сюжет о противостоянии государств суши и моря прочно входит в антологию геополитического анализа, а благодаря другому англичанину — Редьярду Киплингу география современной Центральной Азии вместе с термином «Большая Игра» приковывает внимание международной общественности.

Тем не менее, специфика развития мировых процессов второй половины прошлого века двояко сказалась на оценках места Центральной Азии в мировой политике. Сперва, идеологическое противостояние социалистического и капиталистического полисов международных отношений — с одной стороны, и падение экономической целесообразности сухопутных трансконтинентальных маршрутов — с другой, значительно сузили пространство для последователей Хартленда и Мариленда, оставив за наследием Маккиндера приятное ощущение ностальгии. Однако, неожиданный вылет с трассы советского болида в гонке за мировой кубок, полностью спутал известные на тот момент сценарии развития международных отношений. Теоретико-методологические наработки реалистов, либералов и функционалистов оказались не способными объяснить новые тенденции и процессы в международных отношениях. На излете ХХ века начинается ренессанс классических постулатов геополитики в анализе международных отношений.

Параллельно с возрождением интереса к геополитике, закономерно возрастает внимание к Центрально-азиатскому региону среди экспертов и политиков. В конце 90-х на фоне российской кооперации в сфере безопасности под эгидой ОДКБ начинает работу программа НАТО партнерство ради мира со странами ЦАР. Первый резонанс о региональной безопасности в ЦАР в мировых СМИ сформировался под действием новой международной антитеррористической повестки дня. В июне 2001 года КНР, до этого не проявлявшая интерес к многосторонним дипломатическим форматам, совместно с РФ и пятью бывшими советскими среднеазиатскими республиками инициировали амбициозный проект региональной безопасности — Шанхайская организация сотрудничества. Западные институты несколькими месяцами позже отправились в Центральную Азию в рамках, начавшейся наземной операции НАТО в Афганистане «Несокрушимая свобода» в ноябре 2001 года и открытием военных баз в Киргизии, Узбекистане и Таджикистане.

Параллельно с нарастанием соперничества в области региональных проектов безопасности запускается соперничество инициатив в области экономической интеграции. С начала 2000-х набирает обороты российская инициатива — Евразийское экономическое сообщество (Договор об учреждении Евразийского экономического сообщества от 10.10.2000). Далее в 2005 году формируется альтернативный «западный» взгляд на экономическую систему Центральной Азии в виде проекта «Большая Центральная Азия» Ф. Старра (Starr, F. A «Greater Central Asia Partnership» for Afghanistan and Its Neighbors, Washington: John Hopkins University, 2005). Примерно в это же время начинает проявляться китайский проект Экономического пояса Нового Шелкового пути. И уже на излете первого десятилетия 21 века столкновение экономических интересов различных акторов мировой политики в ЦАР выходит в практическую плоскость: особенно остро соперничество начало проявляться в энергетической сфере, на рынке углеводородного сырья и проектов его транспортировки.

Итак, начало нового тысячелетия демонстрирует новый виток геополитической борьбы государств в Центральной Азии, история неумолимо напоминает о своем главном качестве — повторяться. Правила «Большой игры 2.0» претерпели значительные новации, которые отразились, во-первых, на кратном увеличении числа игроков, на смену англо-российскому соперничеству пришла запутанная система региональных и внерегиональных интересов РФ, КНР, США, ЕС, Японии, Турции, Ирана, Монархий Ближнего Востока. Во-вторых, значительно обогатился спектр взаимодействия между сторонами, который в новой версии начал включать энергетическую, торгово-экономическую, интеграционно-проектную, военно-стратегическую, культурно-идеологическую, религиозную сферы.

СПЕЦИФИКА «ЦВЕТНЫХ РЕВОЛЮЦИЙ» НА ЦЕНТРАЛЬНОАЗИАТСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ

Важной особенностью «Большой игры 2.0» — это изменения стратегии и тактики соперничества между игроками. В версии 1.0 использовались военно-стратегические инструменты на основе количества и места размещения регулярных армейских частей и подразделений. В течении ХХ века произошло серьезное изменение роли военной силы в международных отношениях: под действием развития международного публичного права, концепции основных прав и свобод человека и неподъемному увеличению цены как военного вмешательства (США во Вьетнаме 1965−1975 гг.), так и управления взятой под контроль территорией при помощи военных (США в Ираке 2003−2011 гг.).

В этом контексте к концу 20 века распространение получают невоенные стратегии и тактики соперничества в международных отношениях на основе внешнего экономического управления, использования элементов «мягкой силы», «ненасильственных действий» политической борьбы. На рубеже 20−21 веков большой ажиотаж получили «цветные революции» как метод установления лояльных «Западу» политических элит на постсоветском пространстве. Тема «цветных революций» не смогла миновать и Центрально-азиатский регион: события в Киргизии 2005, 2010 и Узбекистане 2005 обеспечили популярность проблематики «цветных революций» в общественно-политическом дискурсе стран Центральной Азии.

Интересно отметить, что в экспертном и политическом сообществе до сих пор нет единого подхода к оценкам участия «запада» в киргизских и узбекских событиях: одни обвиняют условный «запад» в использовании сетевых технологий с целью повлиять на процесс принятия политических решений, другие не приемлют конспирологических теорий. Но, если обратиться к трудам главного теоретика «цветных революций» Джину Шарпу и контенту его Общественного института им. Альберта Энштейна, то возникает множество вопросов относительно логики языковой локализации этих ресурсов. Переводы сделаны на 36 языков: азербайджанский, белорусский, каталонский, эстонский, украинский, македонский, сербский и пр. Среди народов Центральной Азии осуществлены переводы на два языка: узбекский и киргизский.

Очевидно, что сотрудники западный фабрик мысли четко понимают конечного адресата результатов их деятельности. Технология «цветных революций» как и любое предприятие требует финансовых вложений. Схема финансирования проста как устройство противотанковой каски: местный ВУЗ, НКО или группа физических лиц получают деньги через грантовый проект. Грантодатели входят в обширную сеть неправительственных организаций и фондов, которые аффилированы с правительственными структурами через систему «вращающихся дверей». Наиболее активные грантодатели в ЦАР: «Национальный фонд демократии» (http://www.ned.org/where-we-work/eurasia); Международный республиканский институт, который возглавляет сенатор Дж. Маккейн (http://www.iri.org/country/eurasia); Internews Network занимется поддержкой открытых проектов в сфере СМИ и обеспечивавшая создание необходимого медийного пространства (http://www.internews.kz/slide/523); Freedom House (https://freedomhouse.org/programs/14#.VP7D7L5pFp0). Таким образом: а) информационную и общественную сферы занимает западная позиция б) формируется необходимое общественное мнение в) институты гражданского общества и общественного контроля отвлечены от актуальной общественной повестки дележом грантовых средств.

Однако, несмотря на большое число поклонников и сторонников теории и практики «цветных революций», определение их в качестве первопричины социально-политических трансформаций в государстве было бы большим преувеличением. Это всего лишь метод, который показывает результат только при использовании в дополнение к негативной эндогенной динамике социально-экономических процессов в стране. Можно сравнить «цветные революции» с техникой айкидо, когда действие возможно только в ответ на усилия вашего соперника, на негативную инерцию внутренних процессов в стране.

Более того крайне широкое употребление термина «цветная революция» приводит к его профанации. Различные по своей социально-экономической природе события подводятся под один общий «цветной» знаменатель, трактуются как явления одного порядка. В итоге формируется ложный образ некоего общего процесса, который начался в странах Восточной Европы и постсоветском пространстве и продолжился в Африке и Ближнем Востоке.

На сегодняшний день не в одной стране Центральной Азии нет предпосылок для революции в её классическом понимании — как процесса смены социально-экономической формации. События 2005 года показывают, что в ряде государств ЦАР существует некоторая вероятность смены верхушки власти путем государственного переворота. В этом ключе, оценивая возможность переворотов в ЦАР, целесообразно говорить о совокупности двух аспектов. Первый включает в себя: конфликт политических элит стран Центральной Азии в борьбе за власть и перераспределение доступа к источникам прибыли, дистрибутивность интересов различных элит, возможности для вовлечения широких социальных слоев в межэлитарные разборки, мотивация оппозиции и власти в отстаивании своих интересов, в том числе с использованием силовой компоненты. Второй связан с участием внешних сил в борьбе между центральноазиатскими элитами: возникновение непреодолимых противоречий между интересами правящих элит и их внешними патронами либо появление острой необходимость в зоне управляемой нестабильности.

Безусловно, риски государственных переворотов в ЦАР распределены неоднородно и зависят от внутренних условий каждой конкретной страны. В целях ранжировать страны предлагаем обратиться к одному из последний исследований от 25.02.2015 стран Центральной Азии «Политические риски для инвесторов в странах Центральной Азии», которое построено на анализе около двухсот различных показателей относящиеся к социально-экономической и общественно-политической жизни стран региона. («Оценка политических рисков для зарубежных инвесторов в странах Центральной Азии: сравнительный анализ»). Важно отметить, что поведение капитала очень чувствительно к настроениям в обществе, оперативно реагирует на колебания социально-экономической среды в стране: прирастает и задерживается в странах со стабильной внутренней обстановкой и спешно покидает государства, с динамичной сложнопрогнозируемой социально-экономической повесткой дня.

Согласно исследованию самая безопасная страна для капитала — это Казахстан, который набрал 18 баллов. Остальные страны ЦАР практически идут друг за другом с крайне низкими результатами: Туркмения, Узбекистан, Киргизия, Таджикистан с 33, 38, 39 и 43 баллов соответственно. Основной вывод исследования: фиксируется развитие негативных тенденций, которые обуславливаются как внешними, так и внутренними факторами, что повышает риски для внешних инвесторов практически во всех странах Центральной Азии с негативным прогнозом на ближайшую перспективу.

ВНУТРИПОЛИТИЧЕСКАЯ ОБСТАНОВКА В СТРАНАХ ЦАР

КАЗАХСТАН

Казахстан является состоявшимся лидером среди стран ЦАР, чье положение характеризуется наибольшей устойчивостью к возможным кризисам в общественно-политической сфере.

А) Среди внутренних факторов устойчивость можно отметить:
Уверенная экономическая политика последних лет, позволила с наименьшими потерями справиться с кризисными явлениями в экономике и сохранить экономический рост и стабильность национальной валюты. Новая экономическая политика получила название «Нурлы жол — путь в будущее», которую Н. Назарбаев лично презентовал 11 ноября 2014 года на расширенном заседании правительства;

Проведена серьезная работа по укреплению социальной стабильности. Власти Казахстана согласовали с крупнейшими субъектами бизнеса соглашения о стабилизации производственных процессов и обеспечения трудовых прав работников, включая сохранение рабочих мест, выплату заработной платы. Подписано более 19 тыс. соответствующий документов (Очевидно, что были сделаны серьезные выводы из жанаозенской истории с бунтующими нефтяниками);

Отсутствует единство среди оппозиции, сценарий на подобии предвыборной кампании 2005 года, когда оппозиция смогла согласовать единого кандидата в лице Жармахана Туякбая мало осуществим. Более того инициатива по проведению досрочных выборов Президента Казахстана не оставляет времени для консолидации оппозиционных сил. Вероятнее всего презедентская кампания 2015 пройдет в формате: конкуренция действующего президента против группы лояльно настроенных альтернативных кандидатов;

Осуществлена работа по укреплению властной вертикали. Первый формат работы — это антикоррупционная компания как механизм отлучения от власти «сомнительных» политиков. На сегодня под следствием находится бывший премьер-министр и три региональных главы. Второй формат — это усиление центральной власти представителями из родной Президенту карагандинской региональной элиты: примерно каждый шестой высокопоставленный чиновник являлся уроженцем этой области. Наиболее влиятельные среди них: Серик Ахметов, Нурлан Нигматулин и Абельгази Кусаинов, Нурлан Нигматулин. Третий формат — ослабление наиболее мощных региональных элит при помощи назначения на должность Акима (руководителя) представителей не из местных элит: Карагандинская, Павлодарская и Восточно-Казахская области. Кадровая политика центральных властей Казахстана способствует преодолению традиционной структуры племенного/кланового и регионального балансов во власти;

Б) Среди внешних факторов устойчивости казахского политического режима отметим следующие:

Эффективный баланс между интересами крупных акторов мировой политики. В пророссийском направлении Казахстан остается одним из лидеров процессов экономической интеграции в рамках Таможенного союза и ЕАЭС. По линии «Запад» Астана активно согласовывает вступление страны в ВТО и дополнительно заключило соглашение о расширенном партнерстве и сотрудничестве с Е. С. Китайский вектор внешней политики Казахстана реализуется в проекте Экономического пояса Великого шелкового пути. Такая тонкая многовекторная внешняя политика обеспечивает гарантию лояльности со стороны «великих» держав. Косвенно это можно почувствовать на примере таких событий как посредничество Н. Назарбаева в контактах между Западом и РФ, положительные решения по экстрадиции Павлова и семейства Аблязовых, успешное развитие процесса по экстрадиции Рахата Алиева, прерванное вследствие самоубийства.

ТУРКМЕНИСТАН

Туркменистан сохраняет высокую устойчивость к внутриполитическим потрясениям, что обуславливается относительно недавней сменой власти, когда на смену блистательному товарищу Туркменбаши пришел молодой по меркам центральноазиатского пространства 57-летний Г. Бердымухамедов;

Среди внутренних факторов стабильности необходимо отметить:
Наличие у государства стабильного высокого дохода благодаря реализации масштабных проектов по добыче природного газа. Туркмения, занимает 4-е место по запасам газа в мире после России, Ирана и Катара. В планах на 2015 год увеличить добычу газа на 9% до 83,8 млрд куб.;

Практически стерильная политическая оппозиционная среда. Приход нового руководителя в 2007 году Г. Бердымухамедова запустил процесс смены элит, который закончился почти полным уничтожение или изгнанием старых властных кругов времен Сапармурата Туркменбаши;

Формирования лояльного состава политической элит за счет рекрута во власть представителей родного племени Текинцев из Ахала в краткосрочной перспективе также повышает стабильность системы, но может спровоцировать недовольства в будущем;

Пассивное отношение большинства населения страны к общественно-политической повестке в дополнение с некоторой либерализацией общественной жизни и исправлению перегибов связанных с культом Туркменбаши способствуют стабильности политического режима Туркменистана;

Усиление роли Службы личной охраны президента, Министерства внутренних дел и Министерства государственной безопасности согласно военной доктрине 2009 года и отсутствие исламского экстремистского подполья.

Наибольшие вызовы для внутренней стабильности в Туркменистане исходят от внешних процессов в Центральной Азии. Официальный статус нейтралитета и диверсификация поставок природного газа пока позволяет Ашхабаду выдерживать дипломатическую равноудаленность, оставаясь над геополитической схваткой в регионе. Однако нарастает напряженность на южных границах Ашхабада, где происходит опасное наложение негативных процессов. В частности, фиксируется активизация ИГИЛ в северных провинциях Афганистана и рост реваншистских настроений по поводу «родовых земель» среди мощных туркменских племен северного Афганистана, которые заявляют свои права на Серахский и Мервский оазисы, находятся две крупные газоносные площади: «Довлетабад-Донмез» и «Галкыныш» — группа месторождений «Южный Иолотань-Осман», «Минара» и «Яшлар». В этих условиях Бердымухамедов пытается решить возникающие вызовы национальной безопасности в опоре на собственные силы и кооперацию со второстепенными субъектами региональной политики: Узбекистаном и Турцией без обращения к главным антагонистам типа ОДКБ или НАТО.

Второй серьезный внешний вызов для политической стабильности режима Г. Бердымухамедова — это наркотрафик и участвующие в нем криминальные структуры. Туркменистан уже давно является одним из мощных направлений движения наркотиков из Афганистана, являясь ключевой страной в «Северном наркотранзите». Под это направление сложилась мощная сеть из представителей официальных властей, иностранных посредников и криминальных группировок, которые заинтересованы в поддержании конфликтов малой интенсивности на границе Туркменистана и слабой центральной власти. Наркогруппировки наиболее активны в Лебапском и Ахалскинском велаятах, западный, прикаспийский Балканский велаяты служат территорией транзита (Князев А. «Северный наркотранзит»: к активности и маршрутизации на границах нейтрального Туркменистана).

УЗБЕКИСТАН

Экономическое развитие узбекской экономики является сильной картой в политике действующей власти, которая смогла увеличить ВВП за последние 12 лет в 4 раза. Различные прогнозы международных экономических институтов подчеркивают «большие перспективы стать экономикой № 1 В регионе» и «наибольшую устойчивость» кризисным явлениям в экономики среди стран Центральной Азии. Важными характеристиками экономики Узбекистана являются диверсифицированная структура, прочно стоящая на добыче углеводородов и сельском хозяйстве и сбалансированность международной торговли.

В обществе успехи в экономике напрямую связывают с действующим правительственным курсом во главе с несменным лидером государства И. Каримовым, что существенно нивелирует усталость от его затянувшегося правления. Характер и итоги выборов в Парламент Узбекистана в 2014 году прошли без особых потрясений и неожиданных поворотов, большинство мест получили лояльные власти политические партии. Западные институты мониторинга не выявили серьезных нарушений.

Важным элементом общественно-политической жизни Узбекистана последних лет стала планомерная реформа парламента и переход части властных полномочий от президента к представительным органам страны. Вопросу дальнейшего углубления парламентских реформ бы посвящен доклад И. Каримова на совместном заседании Законодательного собрания и Сетана 23 января 2015 года.

В этом контексте выдвижение И. Каримова на новый президентский срок от Либерально-Демократической партии Узбекистана создает имидж Президента как гаранта будущего развития парламентаризма, что в целом отражает настроения общественности и сохраняет политическую стабильность в стране. Однако есть один фактор неопределенности, который может спутать все карты на узбекском политическом столе — возраст И. Каримова и -- самое главное -- пристальное внимание здоровью первого лица Узбекистана в последнее время.

Также среди негативных внутриполитических факторов необходимо упомянуть о политическом скандале между дочерью Президента Г. Каримовой и главой органов госбезопасности Р. Иноятовым. Публичные выяснения отношений больших политиков свидетельствует о хрупком равновесии среди узбекских элит, которое может не выдержать ухода политической фигуры № 1. Более того отсутствует общественный консенсус касательно приемника, в СМИ часто фигурируют помимо Иноятова, Шавкат Мирзиёева, Рустам Азимов.

Возможности воздействия внешних факторов на внутренние дела Узбекистана нивелируются многовекторным подходом в дипломатии. Путь Узбекистана к балансу между условным западом и востоком был долог и тернист: в 2005 году Андижан прервал прозападный тренд, в 2012 году выход Узбекистана из ОДКБ символизировал переход на позиции «истинного прагматического нейтралитета». В текущей геополитической обстановке ставки по Узбекистану существенно возросли. Потеря 40 миллионного рынка Украины для развития ЕАЭС резко повышает интерес к 30 миллионному активно развивающемуся Узбекистану. Учитывая мощное разветвленное экстремистское исламское подполье, популярность идеологии ИГИЛа среди граждан и общая граница с Афганистаном, любое заигрывание Ташкента в направление ЕАЭС может спровоцировать украинский сюжет с поправкой на исламский экстремизм. Поэтому равноудаленность внешней политики Узбекистана является важнейшим фактором стабильности внутри страны

КЫРГЫЗСТАН

Киргизия — страна с самой стремительной и драматичной общественно-политической повесткой начавшегося тысячелетия среди стран Центральной Азии. На примере этой страны можно наглядно оценить последствия процесса неуправляемого обновления правящих элит в молодом государстве с обществом, которое не успело сформировать демократические традиции. События 2005 и 2010 годов обладают схожей этиологией: межклановая диспропорция во власти, потеря руководством чувства обстановки на местах, коррупция и обнищание населения.

Соответственно, поляризованное киргизское общество стало более восприимчиво к вмешательству со стороны внешних акторов, которое многими политиками и экспертами намеренно или по скудоумию стало оцениваться как первопричина хаоса в стране.
Сегодня в Киргизии фиксируется наибольшая активность западных НПО среди стран Центральной Азии, вкупе с отсутствием механизмов регламентирования их деятельности, они сохраняют рычаги влияния на общественное мнение и процесс принятия политических решений. Принцип их работы основывается на двух моментах: а) сбор информации об общественно-политическом климате и последующая его дестабилизация, б) оказание помощи в ликвидации последствий этой дестабилизации, что дает им гарантии долгого пребывания в стране и латентного контроля США над политическими и экономическими процессами в республике.

Перед началом очередной выборной кампании в Киргизии возрастает динамика общественно-политических процессов. В этом контексте можно отметить наиболее острые противоречия внутренней и внешней политики.
Противостояние Север-Юг. Дележка власти 2005 и 2010 года привела к частичной фрагментации страны и выход из-под управления Бишкека южных регионов с центром в Оше. Такое развитие ситуации подтолкнуло ряд экспертов в оценке Кыргызстана как страны переходящего в статус «неудавшегося государства». В СМИ Киргизии даже проскакивают сравнения юга страны с украинскими Донецком и Луганском.

Отсутствие общественного консенсуса по поводу подходящей формы правления для страны, не утихают споры сторонников парламентского и президентского пути развития политической системы Киргизии. Более того на этом фоне образовывается паралич власти, когда президент расписывается в своем бессилии указывая в сторону парламента, а парламент поступает аналогично. На личностном уровне этот конфликт артикулируется в противостоянии между Текебаевым и Атамбаевым.

Рост популярности идей национализации и пересмотра политики по отношению к иностранным инвесторам на кануне парламентских выборов 2015. Особенно остро развивается тема о национализации крупнейшего в стране предприятия по золотодобыче Кумтора.

Другим негативным эффектом постоянных политических потрясений стало ослабление правоохранительных органов и укрепление, сращивание криминального сообщества с государственными структурами, особенно на региональном уровне. Очень важную роль в экономике играет контрабанда и реэкспорт китайских товаров, транзитная наркоторговля.

Среди внешних факторов наиболее громко звучит вопрос о присоединении Киргизии к экономической интеграции под эгидой ЕАЭС, которое рассматривается Западом как решение, которое может нанести удар по демократическим ценностям. Несмотря на западные уговоры, президент Атамбаев продолжил курс на сближение с Таможенным союзом, что вероятно повлияло на решение США сменить руководителя дипломатической миссии в Киргизии П. Спратлен на более искушенного в координации политических интриг Р. Майлза, известного как ветерана цветных революций.

После назначения Р. Майлза многие заговорили о начатой США кампании по саботажу вступления Киргизии в Таможенный союз. Однако представляется, что вступление или невступление Киргизии в ТС является второстепенной задачей для региональной повестки дня США. Американцы прекрасно понимают, что присоединение «нижеплинтусной» экономики почти 6 миллионной страны, с негативным прогнозом на будущее, вряд ли может способствовать усилению экономического объединения, к которому эта экономика присоединяется. Но нагнать истерию по этому поводу, а потом использовать индульгенцию на вхождение в ТС в обмен на положительное решение о сохранении военной инфраструктуры на территории страны представляется более целесообразным.

Тем более в начале 2015 года руководство НАТО уже направило предложение о продлении Соглашения по транзиту грузов для Международных сил содействия безопасности (МССБ) с учетом изменения формата операции в Афганистане, а в МИДе Киргизии ведется работа по вопросу участия страны в транзите грузов для новой миссии НАТО в Афганистане «Решительная поддержка»

ТАДЖИКИСТАН

Последние десятилетие Таджикистану удается поддерживать высокие темпы экономического развития, средний показатель которого составляет около 8% и даже в условиях кризисных явлений 2014 года рост составил 6,4%. Такая положительная динамика экономического развития страны позволяет распределять ресурсы между бедными и богатыми регионами страны, что безусловно способствует прочности позиций центральной власти. Однако, не смотря на обнадеживающие данные экономической статистики, руководству страны не удается решить главную социально-экономическую проблему — трудовая занятость населения: из 4,7 миллиона трудоспособных жителей, только около 2,3 миллиона человек считаются официально занятыми. Такой показатель безработицы удавалась частично компенсировать за счет трудовой миграции преимущественно в РФ, но российские экономические реалии по итогам 2014 года значительно обостряют дисбаланс на рынке труда Таджикистана. Возращение большого числа рабочих эмигрантов уже в краткосрочной перспективе может стать серьезным фактором внутренней дестабилизации.

Дополнительные риски для устойчивости внутренней системы Таджикистана исходят из геополитического соперничества. В частности, взятый курс страны на дальнейшее развитие военно-технического сотрудничества в фарватере ОДКБ и возможное участие в экономических проекта Москвы вызвало резкую реакцию со стороны «Запада». Западная позиция по отношению к таджикскому пророссийскому крену была озвучена аналитиками британского центра Center for Eurasian Strategic Intelligence, которые рекомендовали президенту Эмомали Рахмону пересмотреть свою внешнюю политику и дальнейший экономический курс, чтобы сохранить стабильность в стране.

Перед грядущей сложной политической повесткой действующий президент Таджикистана Э. Рахмон опирается на сконструированную им систему сдержек и противовесов между элитами страны, где в центре находятся кулябский клан и патерналистская кадровая политика в пользу ближайших родственников и доверенных лиц. В начале марта 2015 года в стране прошли выборы в Парламент. Многие эксперты отмечают, что итоги этих выборов могут нарушить общественный консенсус по поводу распределения властных полномочий. По итогам выборов большинство голосов более 62% получила провластная Народно-демократическая партия Таджикистана. Тогда как основные оппозиционные силы Партия исламского возрождения Таджикистана и Коммунистическая партия Таджикистана не смогли преодолеть 5% барьер и остались за бортом нового политического сезона.

Такие политические расклады создают условия, при которых в стране, где идеи ислама, в том числе и радикальных его течений, пользуются поддержкой среди населения, официальная исламская оппозиция загоняется в подполье.

В сочетании с таким факторами как близость афганской границы, сильные позиции наркобизнеса и сохранение противоречий среди региональных кланов, особенно в Горном Бадахшане положение Таджикистана представляется крайне уязвимым как с позиции создания внутренней нестабильности, так и для создания хаоса в регионе с прицелом на Киргизию и Узбекистан.

ИТОГИ

Центральная Азия возвращается в эпицентр геополитического соперничества межу «великими» и «региональными» державами. Это соперничество уже можно лицезреть на примере конкуренции проектов различной полярности и направленности в области безопасности (ОДКБ, НАТО, ШОС), в экономической сфере (ЕАЭС, «Большая Центральная Азия», «Новый шелковый путь»), в энергетической сфере как «война трубопроводов».

Учитывая возросшие ставки в ЦАР, страны Запада проявляют большую заинтересованность ко внутренней обстановке в странах Центральной Азии с целью обеспечить поддержку своих интересов. В силу сложившихся социально-экономического условий страны Центральной Азии подвержены влиянию сетевых технологий для воздействия на процесс принятия внутренних решений.

Казахстан наиболее устойчив к влиянию извне. Такой положение достигнуто благодаря успешной социально-экономической политике страны, отсутствием единой оппозиции и эффективной многовекторной политике по отношению к «великим державам», что обеспечивает руководству Казахстана более широкое пространство для отстаивания собственных национальных интересов.

Туркмения при стабильной внутренней обстановке, испытывает серьезные внешние вызовы со стороны Афганской границы, где в последнее время активизировались исламские экстремистские организации, реваншистскинастроенные афганские туркменские племена и представители криминальных сообществ, связанных с наркотрафиком. Принимая во внимания серьезную долю Туркмении на рынке природного газ и ужесточени, международный нейтралитет Туркмении становится благоприятным фактором для применения сценария: «внешняя агрессия со стороны негосударственных акторов с территории Афганистана» для дестабилизации страны.

Узбекистан — главный вызов региональной безопасности с позиции внешнего вмешательства. После украинских событий, когда процесс присоединения Украины к Таможенному Союзу и ЕАЭС снят с повестки евразийской интеграции, резко возрастает роль набирающего экономический вес 30-тимиллионного рынка Узбекистана. В случае попыток Узбекистана пойти на сближение с евразийскими проектами, возрастает вероятность на активизацию процессов по установки «нужного» политического руководства в стране или дестабилизацию региона в целом. В этом контексте равноудаленная от главных геополитических соперников внешняя политика Узбекистана — это залог шаткого баланса интересов в Центральной Азии.

Таджикистан и Киргизия — главные уязвимые места для внешнего воздействия в регионе. Социально-экономические и политические потрясения в современной истории этих стран сильно поляризовали общества, породив серьезные межэлитарные конфликты, что привело к ослаблению контроля центральной власти в регионах и появлению проектов альтернативной власти на местах: Ош в Киргизии, Бадахшан в Таджикистане. Соответственно, в таких условиях резко возрастают возможности влияния из вне и, в случае необходимости, искусственном создании на территории этих стран управляемого хаоса, в который не сможет не втянуться весь регион. Особенно Киргизия может рассматриваться как плацдарм для воздействия на Узбекистан.

Наиболее вероятный сценарий по дестабилизации региональной безопасности ЦАР внешними силами — это «жесткая внутриполитическая борьба, переходящая в военное столкновение». Близость Оша и Бадахшана к Афганистану заметно облегчают материально-техническое снабжение такого сценария, а внутриполитический характер конфликта не позволит подключиться таким институтам как ОДКБ или ШОС для их разрешения (события 2010 года в Киргизии это подтверждают).

В свою очередь наличие в регионе таких организаций, как ОДКБ и ШОС, с их явной заточенностью на отражение внешней военной угрозы любой этиологии, сводит к минимуму использование внешними силами потенциала исламского экстремизма для дестабилизации ЦАР: а) Совместные действия РФ и КНР по отражению агрессии со стороны экстремистских исламских организаций не самый желанный сюжет для западных СМИ б) Даже вся военная мощь ИГИЛа вряд ли сможет что-то противопоставить потенциалу вооруженный сил стран ЦАР, РФ и КНР.




Читайте нас в Telegram

Просмотров : 5207   Комментариев: 7

Автор: митрий Борисов, доцент кафедры международных отношений НГУЭУ.

Дата публикации : 14 апреля 2015 00:00

Источник: The world and we

Комментарии

НАШ КАНАЛ В ДЗЕНЕ