Восточное партнерство для Украины - только дополнение к соглашению об ассоциации с ЕС.

О развитии и значении сотрудничества Украины и ЕС в рамках программы Восточное партнерство мы попросили рассказать Ирину Солоненко, директора Европейской программы Международного фонда «Возрождение», который входит в основанную Джорджем Соросом сеть Фундаций «Открытое общество».

-- Как развивается сотрудничество Украины и ЕС в рамках проекта Восточное партнерство?

Эта инициатива ЕС предполагает разнообразную деятельность на многих уровнях. Раз в год проводится саммит «Восточного партнерства» - последний прошел в сентябре в Польше. Так же раз в год проходят встречи на уровне министров иностранных дел. Есть четыре тематические платформы, в рамках которых проходят встречи на уровне представителей министерств, существуют специализированные рабочие группы. Вообще проходит множество мероприятий, существует календарь деятельности в рамках Восточного партнерства, который находится на сайте Европейской комиссии и на сайте Европейской службы внешнего действия. Там расписаны даты всех встреч, в которых берут участие представители шести стран Восточного партнерства.

Насколько перспективно Восточное партнерство для целей евроинтеграции Украины?
Оно предлагает новые возможности для взаимодействия ЕС каждой отдельной стране, но в большей степени в многостороннем формате. Например, представители Украины, которые занимаются охраной природной среды и не имеют тесного контакта с коллегами из Грузии, Азербайджана и других стран, в рамках Восточного партнерства получают такую возможность. Кроме того, представители ЕС обеспечивают понимание европейских стандартов и принципов. Здесь наиболее важен момент усиления социальной ориентированности людей, которые работают в органах государственной власти.

Если рассматривать двухстороннее сотрудничество Украины и ЕС, то Восточное партнерство является, скорее, дополнительным аспектом, но не основным фактором. С этой точки зрения роль и ценность Восточного партнерства не так высока для Украины, как и для других стран. Основные ожидания украинские эксперты связывают с соглашением об ассоциации. Здесь, конечно, существуют проблемы на политическом уровне – будет оно принято или нет. Но, по крайней мере, мы знаем, что до конца марта соглашение будет парафировано. Подписано оно, конечно, может быть только после парламентских выборов, если их признают честными и свободными. А затем будет процесс ратификации.

Восточное партнерство играет большую роль, как инструмент для внутренних преобразований в Украине потому, что в нем перечислены обязательства, которые нужно будет исполнять. Это инструмент давления гражданского общества на власть с целью исполнения этих обязательств. Они полезны для общества в целом, для экономики. Я бы сказала, что Восточное партнерство – это такой дополнительный момент к двухстороннему сотрудничеству, где основным документом будет соглашение об ассоциации.

В рамках двусторонних отношений есть документ о плане действий по возможной реализации безвизового режима. Украина является членом европейского энергетического сообщества – там тоже есть соответствующие обязательства. Поэтому существует много направлений, которые не имеют отношения к Восточному партнерству, и которые более важны для Украины. Восточное партнерство – это, скорее, дополнительный инструмент для реализации многостороннего формата взаимодействия между странами-участниками и ЕС.

-- Есть ли информация об объемах финансирования, которое в рамках Восточного партнерства выделяется Украине?

Дополнительных средств там не так много. Основные деньги – это те, которые уже были предусмотрены в рамках двустороннего финансирования. И он были перераспределены на некоторые цели Восточного партнерства.

-- Некоторые российские эксперты считают, что одна из целей Восточного партнерства – подрыв геополитического влияния России в странах Восточной Европы и СНГ. На ваш взгляд, есть ли такая цель у этого проекта?

Не думаю, что это так. Идея Восточного партнерства возникла, как способ перенесения внимания на страны Восточной Европы, которые рано или поздно могут претендовать на членство ЕС. По крайней мере, в соответствии с договорами о создании ЕС, поскольку эти страны являются европейскими, то могут претендовать на членство в ЕС. Это рассматривалось как способ разделения взаимодействия между странами на Востоке и южными соседями ЕС. Но затем начались арабские революции, и сейчас внимание, вероятно, больше уделяется тем странам. Таким образом, Восточное партнерство - это инструмент удержания шести стран-участников в некотором фокусе внимания со стороны ЕС, чтобы они не «растворились» среди многих других соседей ЕС.

Не думаю, что здесь есть геополитическая подоплека, на которой акцентируют внимание российские эксперты, что это такая борьба за влияние. Это нормальная для ЕС цель – стремление, чтобы его окружали соседи, которые стабильны, процветают и развиваются в рамках европейских принципов. Это нормальное желание обеспечить на своих границах стабильное соседство. Не думаю, что здесь делается что-то в противовес России – скорее, это защита своих собственных интересов в положительном смысле без желания кого-то ограничить.

-- Верно ли, что одним из главных приоритетов Восточного партнерства является энергетическое сотрудничество, направленное на создание альтернативных России путей энергоснабжения ЕС? И именно этим обусловлен набор стран, входящих в Восточное партнерство?

Нет, я бы так не сказала. Энергетическое сотрудничество – это, конечно, важный компонент Восточного партнерства, но такой же важный, как торговля, вопросы нелегальной миграции, безопасность и другие. Мне кажется, что набор стран здесь продиктован географией. Мы знаем, что Европейская политика соседства включила в себя те страны, которые являются географическими соседями ЕС, имеют общую границу с ЕС, сухопутную или морскую. Поэтому роль здесь играет именно географический фактор. А затем в Восточное партнерство были выделены те страны, которые уже являлись членами Европейской политики соседства именно в Восточной Европе для учета их специфики при организации взаимодействия.

Поэтому, я бы не сказала, что здесь энергетика диктовала подбор стран. Он продиктован именно географическими причинами. Кстати, Россию так же приглашали присоединиться к Европейской политике соседства. В самом первом документе ЕС, который касался политики соседства, она тогда еще называлась по-другому, «Широкая Европа», предполагалось, что Россия так же будет ее участником. Но Россия тогда отказалась от участия, и по этой причине ей не было предложено участие в Восточном партнерстве. Ключевым в этой ситуации стало нежелание России принимать участие в предыдущих проектах ЕС в этой сфере.

-- Отношение к Восточному партнерству во многих странах ЕС становится скептическим, многие европейские эксперты и политики утверждают, что этот проект теряет динамику. Насколько верна такая оценка?

На мой взгляд, Восточное партнерство продолжает развиваться. Появляются новые программы, форматы сотрудничества и встреч на разных уровнях. Недавно был объявлен конкурс культурных программ Восточного партнерства. Институты, которые действуют в сфере культуры, могут принимать участие и получать гранты ЕС. Не совсем верно называть Восточное партнерство проектом. Это скорее измерение Европейской политики соседства, которое позволяет акцентировать внимание именно на восточных соседях. С этой точки зрения развитие взаимодействия идет по восходящей. Очень важный элемент – это «Гражданский форум», благодаря которому гражданское общество получает свою институцию в рамках Восточного партнерства, чего раньше не было. Это дало толчок к развитию отношений между организациями гражданского общества в шести странах-участниках. Таким образом, осуществляются многосторонние проекты сотрудничества по разным темам. Создана площадка для обсуждения общих проблем, и обсуждения того, как гражданское общество может оказывать давление на правительства этих стран, чтобы они в большей степени демократизировались, больше отвечали потребностям людей.